Как-то дому завелся и начал валяться древний номер испанского Esquire. А затем почти такой же, но российский. И в обоих – правила жизни от Вито Корлеоне. Вводная фраза в откровениях el Padrino в Эсквайре-ру просто потрясла:

Первейшая обязанность человека — оставаться живым. А уже потом следует то, что люди именуют честью.

Это тот Вито Корлеоне? Тот самый, который Крестный Отец Один? Что-то с памятью моей сталось или с папой непорядок? Все таки, в Omerta, Onuri E Sangu честь хотя и на втором месте, но после Omerta, которая отнюдь не готовность лизать сапоги. Заинтригованный, решил посмотреть, как это у испанцев звучит. А вот так:

La primera obligacíon de una persona es permanecer vivo. Yo nací como Vito Andolini en 1892, en un pueblecito siciliano llamado Corleone. Don Ciccio, el jefe de la mafia, mató a mi padre por insultarle y a mi hermano por jurar vengarse. Yo tenía s'olo nueve años. Mi madre dio su vida su vida por que yo pudiera escapar a América. Sobrevivi.

Первейшая обязанность человека — оставаться живым. Я родился как Вито Андолини в 1892-м году, в маленьком сицилийском селе Корлеоне. Дон Сиксио, главарь мафии убил моего отца за оскорбление, и моего брата – за клятву отомстить. Мне было только девять лет. Моя мать отдала свою жизнь, чтобы я смог сбежать в Америку. Я выжил.

Как легко заметить, в испанском Esquire и тема выживания развернута шире, и про "честь", как некое мало кому понятное "то" – ни слова. Этой дикой фразы в испанcкой статье вообще нет.
Понятно, что статья в Эсквайре - это не интервью, а сочинение на тему "Дон Вито - лишний человек". Тем более становится интересно как выглядит герой нашего времени в журнале "предназначенном для умных и разборчивых мужчин, которых не прельщают дешевые сенсации, кто в состоянии оценить настоящий стиль в литературе и моде." Короче тем, кому титул «эсквайр» нынче дается из вежливости - всем лицам образованным и принадлежащим к хорошему обществу.

Предоставляем слово современному русскому Вито Корлеоне:

Жизнь так прекрасна.
Будь я всесилен, я явил бы больше милосердия, чем Господь.
Что творилось бы на земле, если б люди, вопреки всяким доводам рассудка, только и знали, что сводили друг с другом счеты? Разве не в этом проклятье Сицилии, где мужчины так заняты кровной местью, что им некогда зарабатывать хлеб для семьи.
Никогда не сердись, никогда не угрожай и заставь человека рассуждать здраво. Главное искусство состоит в том, чтобы не замечать ни оскорблений, ни угроз и подставлять левую щеку, когда тебя ударят по правой.
Меня тянет повозиться в саду — делать домашнее вино, когда нальются гроздья.

У вас не складывается впечатление что перед нами не крестный отец нью-йоркской мафии, а сам Иоанн Креститель, только что из вод иорданских? Нужно ли добавлять, что всей этой благоухающей миром и ладаном патоки в испанском варианте либо нет совсем, либо выглядит несколько иначе? Например, пассаж про побитые щеки завершается так: Pero no olvides - "Но не забывай".
И следующая фраза, в русском Эсквайре звучащая то ли как странная банальность из ридерздайджеста, то ли как как меню легкого ланча после возни в саду: "Месть — это блюдо, которое вкуснее всего, когда остынет". Такое вот итальянское блюдо, канапе в форме утиных лапок, "Ven ganza" называется.
В испанском Esquire все гораздо менее диетически:

La venganza es un plato que se toma frío. Yo esper'e muchos a;os antes de ver al asesino de mi padre desangrándose como un cerdo entre mis manos. Jamás perdí la esperanza.
Месть — это блюдо, которое нужно есть холодным. Я ждал много лет, прежде чем увидел убийцу моего отца, истекающего кровью как свинья в моих руках. Никогда не терял надежды.

Ну, вот и славно. С возвращением вас, padrino Corleone. Omerta и честь, и кровь в оригинальной звуковой дорожке звучат все так же. Это в переводе на русский бифштекс с кровью вдруг превратился в морковного зайца, а традиционный fuck альтернативно пошел в жопу.

Но вот любопытно, а почему мнению почему журнал "Эксвайр", считает, что современный российский Вито Корлеоне – тварь дрожащая, и правов не имеет? Что его можно не только по щекам безбоязненно отхлестать, но и добавить пару хороших пенделей, а он только укоризненно посетует: "Знай меру". Это намек на то, что честь имеют сегодня в России, совсем другие люди? В смысле, они имеют то, что следует, за тем, что именовалось честью, но, читаем между строк, эксклюзивно, единороссно. О чем всем лицам образованным и принадлежащим к хорошему обществу, эсквайрам-ё!, и напоминает одноименный печатный орган.

А что бы не возникло разночтений (мало ли какой Митрофанушка буквы знает), в статье четко написано кого, собственно, подразумевает безвестный автор русской статьи.

Скажите, как его зовут? Кто этот зайчик, чьи контуры внимательный читатель различит среди ветвей плакучей ивы?

Он деловой человек. Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

Русский читатель может быть не сразу разберется во взаимоотношениях загадочных "Он" и "Я". Русский читатель, наверное, воспримет эту фразу, как робкую надежду товарища господина Корлеоне, что, не взирая на все пендели, которые зловещий "Он" навешал угнетенному "Я" несчастного дона Вито, "Он" все-таки не кошмар-в-ночи, а деловой человек, и дело лишь в сумме предложения.
Читателям испанского Esquire загадки разгадывать не нужно:

Soy un hombre de negocios. Empecé trabajando en una pequeña frutería de Little Italy en aquellos días en los que Nueva York era una ciudad llena de posibilidades. Un día conocí a Clemenza, quiеn me pidió que le guardarse unas pistolas durante unos días. Como agradecimiento, me envío una alfombra robada. Fue un trato. Desde entonces, no he dejado de hacer hacer negocios. Envíame q quien quieras y le haré ua oferta que no podrá rechazar.
Я – бизнесмен. Начинал работать в маленьком фруктовом магазинчике в Маленькой Италии в те дни, когда Москва начала 90-х Нью-Йорк был городом полным возможностей. Однажды ознакомился с Клеменцой, который попросил меня хранить несколько дней его пистолеты. В благодарность он прислал мне ворованный ковер. У нас наладились отношения. С тех пор я занимался бизнесом. Пришли мне кого захочешь и я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

P.S. b чуть-чуть испанского:
- La venganza es un plato que se toma frío. "Se toma " это не "есть-кушать". Это скорее "брать нечто готовое для употребления" – чашку кофе, хорошо остывшую месть, tomar flores — сорвать цветы, tomar las armas — взяться за оружие, tomar aguja de corazon — заштопать дырку в сердце.
- No hay nada más hermoso que una vieja cancíon siciliana. Нет ничего прекраснее, чем старинная сицилийская песня: torrents.ru - La Musica della Mafia - Vol.1-2-3
2009